Владимирский Новый год в старые времена

Крым был наш,
а елки ‑ немецкими
«Благодарю, Зинуша, за присланную хорошенькую мордашку, - писала одна из владимирских барышень в сохранившемся до наших дней поздравлении. - От души горячо целую и желаю встретить красавца суженого в Крыму!»
По всему Владимиру шли игры, в которых с удовольствием участвовали и взрослые: взятие с боем снежных городков, катания на санках и, конечно, рождественские колядки, с которых начинались Святки. Для святочных гуляний горки заливали специально и даже строили деревянные. Тянулись они от Дмитриевского холма до юго-западной башни Рождественского монастыря, были и на Соборной площади. Центральная гора называлась «кристальной», в парке «Липки» ставили чугунные печки, у которых можно было погреться катальщикам.
Губернская же элита каталась прямо по центральной улице Большой Московской ‑ в санях и экипажах. Себя показать, на других посмотреть ‑ кто моднее, чьи лошади «мощнее».
Сам Новый год в ту эпоху был праздником второго плана, просто смена дат. Отмечать его стали где-то с 1910-х годов, когда ХХ век всерьез вступил в свои права. Правда, перед Первой мировой войной царь Николай II запрещал елки, поскольку это немецкий обычай. Но безуспешно - люди продолжали праздновать.
В отчем доме братьев Столетовых в новогодние дни собирался «весь Владимир». К праздничному столу готовили приглашенные повара, его венчал рождественский жареный гусь. В мемуарах, которые Александр Столетов начал писать уже в 14 лет, он рассказал, как мастерили из картона вертеп, вырезали фигурки Святого семейства. На самом представлении Николай водил кукол, а Саша их озвучивал. Семья была зажиточной (нынешний деревянный дом-музей ‑ всего лишь флигель, в главном сегодня Общественная приемная президента), но украшения для елки делали сами: из белой бумаги - снежинки, из цветной - корзиночки и бумажных кукол, цепи, гирлянды.
Кстати, до революции главными украшениями елки были не специальные игрушки, а сладости - конфеты, яблоки, грецкие орехи в золоченой фольге. По традиции к елке подходили дети с ножницами, чтобы срезать сладкие игрушки и начать угощение. Из покупных украшений были разве что свечи, колокольчики, возвещавшие рождение Спасителя, и Вифлеемская заезда на макушке.
Духовные скрепы
В ночь на 25 декабря шли в свои приходские ‑ в шаговой доступности - церкви. В присутствии высшего духовенства Божественная литургия совершалась в Крестовой церкви (на втором этаже выходящего на центральную улицу корпуса Богородице-Рождественского монастыря). После молебна в Архиерейском зале собирались духовные и светские vip-персоны во главе с архиереем и губернатором.
Парк «Липки» и Соборная площадь ‑ главное место гуляний в сегодняшнем Владимире, нынешней новогодней столице России. Но началось все еще в XIX веке при губернаторе князе Долгорукове. Парка тогда здесь не было (а был плац для военных парадов) и лип тоже, но деревья вокруг нового губернаторского дома неподалеку от Дмитриевского собора уже посадили. На смотровой площадке поставили ротонду, по сути ‑ большую беседку. Рядом с ней губернатор и поэт князь Долгоруков велел устроить шатер, чтобы устроить общественный бал. Площадь осветили разноцветной иллюминацией, а с другого берега Клязьмы (так делали пару раз и в наши дни) запустили фейерверк.
Бал в электрическом раю
Во Владимире бывали и общественные елки. В мужской и женской гимназиях, а главное - в приходских школах, где праздник могли встретить и бедные дети на деньги таких же, как Столетовы, купцов-спонсоров. Главная традиция рождественских праздников ‑ благотворительность, списки жертвователей потом появлялись в СМИ. Например, в 1869 году была собрана немаленькая сумма - 220 рублей, владимирскому полицмейстеру поручили раздать ее беднякам, которых насчитали 197. По целковому с лишним на брата!
Как и сегодня, дети играли любительские спектакли, но на духовные темы. Дед Мороз считался пережитком язычества (единственная, очень редкая открытка с ним есть в коллекции ВСМЗ), а Снегурочка вовсе была лишь литературным персонажем модной сказки Островского. В начале XX века благотворительное «Общество детской помощи и детских развлечений» устраивало в Народном доме (теперь там Театр кукол) бесплатные спектакли и елки на 500 человек с раздачей сладостей.
До 25 декабря (по-нашему, до 7 января) владимирцы постились, балы в Благородном собрании (Доме офицеров) начинались на следующий день. «Владимирские губернские ведомости» в «неофициальной части» давали расписание: 26 декабря ‑ бал, после Крещения ‑ тоже бал и еще на широкой Масленице.
Внутри здание Благородного собрания отделывал архитектор Никитин, до того украшавший Большой театр в Москве. Шикарную обстановку создавала парадная лестница, колонны, высокий зал с лепкой на потолке, канделябры с позолотой, огромные люстры и повсюду ‑ зеркала. «Весь залитый электрическим светом ‑ зал, заполненный нарядно одетой публикой, радостной в звуках оркестра… действительно был как-то сказочно прекрасен на общем довольно будничном фоне городского быта», - вспоминали современники.
Продолжение банкета
По статистике в подшивке «Владимирских губернских ведомостей», в 70-х годах XIX столетия во Владимире, где было всего-то 18 тысяч жителей, имелось 110 мест питейной торговли. Понятно, что огромная доля алковыручки приходилась именно на зимние праздники.
В городе было где погулять и вне родного дома - четыре гостиницы возле станции железной дороги, шесть - на Большой улице города - «Петербургская», «Кофейная», «Европейская» у Золотых ворот, а также в домах Суслова и Усоева. Номера у Суслова в начале XX века называли «Порт-Артур». Располагались они наверху, а на первом этаже - пивная Ходова, в подвале - дешевый трактир для простонародья. В следующем доме Егерева ‑ еще один, как раз напротив парка «Липки».
Во владимирском приличном обществе, как и везде в царской России, были приняты «визиты» - посещения друг друга с поздравлениями в первый день Рождества. Это был очень формальный обычай, в основном для мужчин. Просто дань уважения начальству, коллегам, партнерам по бизнесу. Вместо изнурительных корпоративов требовалось просто зайти не более чем на четверть часа.
Новый год - новый век
Сразу после революции большевики особого внимания на елки не обращали. Ленин был резко против «поповщины», но до его смерти в 1924 году жестких запретов не вводилось. К тому же он вынужденно разрешил немного капитализма в рамках НЭПа, и нэпманы (уже не степенные купцы, а спекулянты) хотели гульнуть, как в последний раз. Их главный ресторан «Клязьма» во Владимире был на углу теперешней улицы Гагарина (где теперь «Макдональс»), там веселились под струнный оркестр, наяривавший тогдашний «шансон».
«Милый Лидок! - пишут барышни на открытках в годы грянувшей гиперинфляции почти столетней давности. - От души желаю счастья и пр. И двести тысяч на мелкие расходы! Я не унываю; бегаю по театрам, принимаю гостей, одним словом ‑ «занимаюсь» всем, кроме наук. Целую крепко. Нина».
Одновременно в стране строился «новый мир», и на елки «взлетели» дирижабли с надписью СССР. Потом 10 лет елка была под полным запретом как «мещанский праздник».
Елки наряжали втихаря, и это было опасно. В окна заглядывали стукачи и докладывали «куда надо», можно было угодить в лагерь. Однако когда накануне 1937 года вдруг разрешили «советскую елку», игрушки появились на базаре уже на следующий день ‑ владимирцы их бережно хранили до лучших времен.